Система раннего романтического модерна в архитектуре подобна текучему неконстатируемому слогу поэзии символизма с глагольными и прилагательными конструкциями. Обратимость всей системы проявляется в ее способности попеременно выявлять в себе то архитектоническую, то живописную, то пластическую, то декоративную природу формообразования. В ней нет ничего ставшего, а есть все становящееся.

Чтобы не рассеяться и не дематериализоваться в пространстве, масса находится в постоянном круговороте, вступая в единоборство с ним. Поэтому и пространство то напряжено, то расслаблено, оно столь же непостоянно, перетекаемо, как и сама масса, захватывающая его в свой круговорот.

В системе сталкивающихся взаимопроникающих форм разнонаправленные встречные движения частично «гасят» друг друга, ослабляя общий энергийный импульс. После угасания движение снова прорывается, но теперь уже в других местах.

Массы начинают расти вверх, но тут же возникает противоток энергии — натолкнувшись на сильные выносы карнизов, они закручиваются в его изгибах и, потеряв энергию, ниспадают обратно.

Неясность и сбивчивость форм в каком-то одном месте вдруг обернется их четкостью; необычайно большие окна тут же превращаются в совсем миниатюрные и т. д. От неразрешенное конфликта вся система находится в состоянии внутреннего разогрева, оплавившего отдельные ее части и превратившего материал в однородную тягучую массу, с совершенно выраженной органической ассоциацией.

Обволакиваемое массой пространство стремится вырваться из ее объятий.