20-е гг. с их ориентацией в будущее, на принципиально новые социальные формы быта и искусства не предрасполагали к изучению наследия и тем более буржуазного, к которому принадлежала архитектура модерна. В историографии тех лет модерн критиковался главным образом за его буржуазную классовую природу, и все, что с этим было связано, считалось выражением упадочного декадентского настроения, крайним проявлением индивидуализма, субъективизма и т. п. Давая оценку модерну, его попытке создать свой собственный стиль, А. Луначарский писал, что она была сделана «под влиянием своеобразного «вечернего настроения», когда буржуазная интеллигенция передовых капиталистических стран любила говорить о своей сверхкультурной усталости и кокетливо меланхолически произносила слово упадок…»А. Некрасов называет этот стиль «неопределенным», «расслабленным», «неврастеническим».

Вульгарно-социологические позиции, на которых стояла тогда архитектуроведческая наука, мешали увидеть это явление во всей его сложности и противоречивости, объективно рациональные качества модерна оставались вне поля зрения большинства исследователей, больше акцентировались виешнедекоративные, чем конструктивные его признаки.

Теоретики-архитекторы в ту пору смотрели на модерн в основном лишь с позиций своего творческого метода.

Представители старой архитектурной школы — поклонники классицизма, отвергли модерн, ибо он не соответствовал их эстетическим критериям.