Подход к модерну лишь с идеологических позиций оставлял вне поля зрения исследователей прогрессивные основы формообразования и его ценные эстетические качества. Упадочная декандентская сущность архитектуры модерна была достаточным основанием, чтобы отрицать в ней какое бы то ни было положительное начало 17. Такая постановка вопроса взяла под сомнение саму закономерность развития этого стиля на русской почве. Одна из причин столь глубокого непонимания модерна крылась и в том, что к его оценке пытались подходить с эстетическими критериями «классицизма», в сущности совершенно несовместимыми с ним. Характерно, что в историографии тех лет не проводится принципиально качественной разницы между модерном и эклектикой, скорее модерн трактуется как ее продолжение, но с усугублением противоречий и кризисное.

С этих позиций модерн рассматривается и на страницах «Истории русской архитектуры»: «Если архитектура второй половины XIX века пользовалась формами, заимствованными из прошлого, где они были подчинены целому… то надуманные формы модерна часто уже не играли такой роли.

Это говорит о дальнейшем сужении и обеднении идейно-образной стороны архитектуры в модерне, являющемся в этом отношении продолжателем предшествующей ему архитектуры.

Свойственные буржуазному мировоззрению индивидуализм и субъективизм, заметные в архитектуре второй половины XIX века, встали еще более явными в архитектуре модерна; если там бил произвол в сочетании форм, заимствованных из архитектуры прошлого, то здесь и сами формы выдумывались столь же произвольно. Наконец, — архитектуру модерна роднит с ее предшественницей и то, что архитекторы…

приученные к роли украшателей, и в модерне видели прежде всего новые приемы декоративного убранства…

». В такой трактовке этих двух явлений модерн выглядит «чуть ли ни шагом назад по сравнению с эклектикой.