Изучение рациональной фазы модерна давало основание говорить об определенном сближении его с конструктивизмом. По мнению Е. Борисовой и Т. Каждан, это сближение особенно наглядно выступало на Западе. «Несмотря на то, что в Европе продолжали сохраняться определенные эклектические ретроспективные направления, модерн развивался там более свободно и более продолжительное время, постепенно освобождаясь от своих поверхностных качеств и приобретая все большую чистоту форм.

Здесь был менее заметен тот разрыв между модерном и архитектурой 1920-х годов, который был присущ русской архитектуре».

А. Берсенева видит качественную грань, главным образом в характере выполнения форм: и на последних постройках модерна лежал еще заметный отпечаток рукотворного труда, а не машинерии Е. Кириченко проводит разницу и по линии образной. Даже в своих самых рациональных проявлениях модерн сохранял признаки лиризации форм; техницизм, столь характерный для раннего конструктивизма, не коснулся его. Любопытны ее размышления по поводу построек Ф. Шехтеля.

«Следует, однако, ясно представлять все, что отделяет творчество Шехтеля от конструктивизма.

Шехтель восхищается новым машинным веком, идущим на смену прежней цивилизации. Он его прославляет.

Он создает новую» композиционную схему, являющуюся производной от возможностей новой техники. Но Шехтель и страшится ее. В бесплотной графичности построек зодчего есть, утонченность и хрупкость, элегантность,, лиризм, словом, боязнь «американизации»-и бездушия, бесчеловечности «машинной!

цивилизации».