Однако, для русской архитектурной общественности теперь становится очевидным, что новое должно быть связано со старым «только пониманием красоты», а не буквальным воспроизведением форм прошлого. К творческому освоению старины, к пониманию ее духа призывал А. Щусев: «Мы убеждены, что… архитекторам необходимо уловить искренность старины и подражать ей в творчестве, не выкопировкой старых форм и подправлением, т. е. порчей их, а созданием новых форм».

Ценители старины тонко уловили новое качество национального русского стиля, зародившегося на рубеже XIX-XX вв. В работах В. Васнецова, М. Врубеля, К. Коровина они увидели «воскрешение самого духа древности». Этими же качествами отличались и новые постройки А. Щусева и В. Покровского.

«Приятно отметить,- писал «Архитектурно-художественный еженедельник», — что А. В. Щусев не копирует старого, а восстанавливает дух прошлого и исходит от него в простых, ясных и близких русскому человеку формах…». Однако успех этого направления объясняется современниками совсем не благодаря, модерну, а вопреки ему. Не отвергая глубокого почтения перед самой идеей возрождения древности, А. Ростиславов предостерегает, что в известных обстоятельствах «эта идея может оказаться бесплодной», «…

понятия красоты и конструкции в архитектуре так тесно слиты, что прямо немыслимо гармоническое соединение старых форм и новой конструкции и наоборот…». А. Ростиславов характеризует национальное направление как «не давшее никаких положительных результатов» и видит успех некоторых его представителей в том, что их искусство, несмотря на использование форм прошлого, прежде всего «удовлетворяло современным требованиям и художественному вкусу»60 и в этом, несомненно, сквозит скрытое признание роли модерна.